Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
С Урсулой Ле Гуин я познакомился в своё время по роману "Техану", который мне не понравился. Не в смысле показался плохим, а именно не понравился - не зацепил ни сюжетом, ни языком, я не увидел там симпатичных и интересных персонажей, зато мораль увидел натужную. По случаю я решил всё же ознакомиться с предшествующей роману трилогией, которая в первую очередь и сделала Ле Гуин культовым автором. Мнение моё не изменилось - Ле Гуинн не плохая писательница (лучше сказать - она действительно писательница), но и не хорошая.
Я буду в основном говорить про всю трилогию разом, потому что книги довольно короткие (и даже при том явно затянутые), а претензии у меня к ним одни и те же.
Мне не очень нравится"сказительский" стиль Ле Гуин, местами довольно телеграфный (особенно то заметно в "Волшебнике Земноморья". Порой она вспоминает об описаниях, но они не бывают по-настоящему поэтичными, что особенно бросается в глаза, поскольку она много говорит о величии и красоте природы и каждого мгновения жизни; передать их, однако, Ле Гуин не умеет. То же относится к точке зрения фокальных персонажей - она обычно слабо ощутима в тексте, зато автор пространно объясняет их мысли и чувства, что совершенно не вызывает сопереживания. "На последнем берегу" в меньшей степени страдает от этих недостатков, но и не свободен от них.
Сухость и схематизм романов Ле Гуин объясняется их назидательностью: это скорее развернутые притчи, чем собственно художественные книги. Тут я должен честно признаться, что идеи, лежащие в их основе, мне не близки и не симпатичны, так что моё мнение, безусловно, связано и с этим. Но мне представляется, что Ле Гуин и сама не смогла создать достаточно последовательной и убедительной философской системы в своей трилогии. Увлечение даосизмом тут налицо, но в достаточно своеобразном приложении, ведь писательница постоянно упирает на чувство долга, на то, что каждый её герой предназначен к какой-то жизненной цели и может либо покориться ей, либо бороться, но свободный выбор своего пути невозможен. Это, равно как и тот факт, что её герои очень деятельны (причём от дел одного человека зависит судьба всего мира), плохо вяжется с идеей, что "действовать нужно только если ты вынужден к этому", на мой взгляд. Ещё противоречивее идея принятия своей смертности в "На последнем берегу".
Я буду в основном говорить про всю трилогию разом, потому что книги довольно короткие (и даже при том явно затянутые), а претензии у меня к ним одни и те же.
Мне не очень нравится"сказительский" стиль Ле Гуин, местами довольно телеграфный (особенно то заметно в "Волшебнике Земноморья". Порой она вспоминает об описаниях, но они не бывают по-настоящему поэтичными, что особенно бросается в глаза, поскольку она много говорит о величии и красоте природы и каждого мгновения жизни; передать их, однако, Ле Гуин не умеет. То же относится к точке зрения фокальных персонажей - она обычно слабо ощутима в тексте, зато автор пространно объясняет их мысли и чувства, что совершенно не вызывает сопереживания. "На последнем берегу" в меньшей степени страдает от этих недостатков, но и не свободен от них.
Сухость и схематизм романов Ле Гуин объясняется их назидательностью: это скорее развернутые притчи, чем собственно художественные книги. Тут я должен честно признаться, что идеи, лежащие в их основе, мне не близки и не симпатичны, так что моё мнение, безусловно, связано и с этим. Но мне представляется, что Ле Гуин и сама не смогла создать достаточно последовательной и убедительной философской системы в своей трилогии. Увлечение даосизмом тут налицо, но в достаточно своеобразном приложении, ведь писательница постоянно упирает на чувство долга, на то, что каждый её герой предназначен к какой-то жизненной цели и может либо покориться ей, либо бороться, но свободный выбор своего пути невозможен. Это, равно как и тот факт, что её герои очень деятельны (причём от дел одного человека зависит судьба всего мира), плохо вяжется с идеей, что "действовать нужно только если ты вынужден к этому", на мой взгляд. Ещё противоречивее идея принятия своей смертности в "На последнем берегу".