Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Подарок для ein Vogel по её заявке. Было непросто - пейринг очевидный и вполне верибельный, но тон ситуации не совсем тот, в котором привык писать я, - но я постарался. Надеюсь, хоть немного понравится!
Фэндом: "Поймай меня, если сможешь"
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: Спанкинг, domestic discipline
В нос Карлу ударил запах типографской краски и разогретого металла. Но даже до того, как он ощутил эти запахи, прежде, чем услышал равномерный гул старых, из последних сил работающих печатных станков, Карл знал, что Фрэнк здесь. Не потому, что в этой деревне познакомились его мама и папа, не потому, что тут была типография, способная напечатать банковские чеки, почти идентичные настоящим – просто почувствовал Фрэнка в ярких мерцающих рождественских декорациях на улице и едва уловимом аромате запечённых гусей, несущемся из почти каждого дома...Монтриша, Франция. Сочельник, 1967 год.
В нос Карлу ударил запах типографской краски и разогретого металла. Но даже до того, как он ощутил эти запахи, прежде, чем услышал равномерный гул старых, из последних сил работающих печатных станков, Карл знал, что Фрэнк здесь. Не потому, что в этой деревне познакомились его мама и папа, не потому, что тут была типография, способная напечатать банковские чеки, почти идентичные настоящим – просто почувствовал Фрэнка в ярких мерцающих рождественских декорациях на улице и едва уловимом аромате запечённых гусей, несущемся из почти каждого дома.
И, конечно, Фрэнк был здесь – в тёмном, безо всяких гирлянд, помещении, где воняло только свежей краской. От жалости к мальчику у Карла на мгновение перехватило дыхание.
-Эй, привет, Карл! С Рождеством! И как это выходит, что мы всегда встречаемся в этот праздник? Какое-то прямо рождественское чудо! – не в меру громко поприветствовал его ничуть не удивлённый Фрэнк, высунувшись из-за станка, когда Карл остановил производство подделок, которые всё равно уже никому не пригодятся. Действительно ребёнок – ёрничающий, храбрящийся ребёнок, притворяющийся, что не знает, где нашкодил, и что всё ему нипочём.
Сейчас, глядя на Фрэнка Абигнейла, неестественно хохочущего в слишком большой для него майке, Карл удивлялся, как не понял этого сразу. Как со своим многолетним опытом в ФБР мог хоть на секунду принять его за взрослого. Хитроумный, находчивый и отлично разбирающийся в подделке чеков, он всё же был сущее дитя, не дотягивающее даже до тех двадцати с небольшим лет, которые Фрэнк и правда прожил на свете. Да он ни на день не повзрослел с тех пор, как обиделся на банки за папу, когда ему едва исполнилось тринадцать.
А Карл был здесь, чтоб арестовать этого заигравшегося ребёнка. От этой мысли тошнило.
- Ты не голоден? Попробуй фасоли, тут шикарная фасоль!.. – Фрэнк метнулся к прислоненной к станку кастрюльке. Карл вспомнил, как дочь когда-то начала спрашивать его, что на ужин, и пойдут ли они на выходных в зоопарк, и существуют ли пришельцы, когда он как-то вошёл на кухню и увидел её с банкой печенья в руках, которую она невесть как достала с верхней полки. Арестовывать ребёнка, боже.
- Фрэнк, послушай… Снаружи ждёт французская полиция. Они собирались сами тебя арестовать, но я убедил их, что в этом должен участвовать представитель американской стороны. Мне разрешили с тобой поговорить самому за то, что я подсказал им, где ты прячешься.
- Ты вооружен? – прервал его Фрэнк с набитым ртом.
Карл вздохнул и распахнул полы плаща.
- Нет.
-О, значит, ты думаешь, что я просто так тебе поверю? – усмехнулся Фрэнк, утирая губы рукой, и Карл в очередной раз изумился, как этот чуть переросший тринадцатилетка вообще мог выдавать себя за пилота, за адвоката, хоть за кого-то взрослого. – Просто поверю, что за дверью – целая толпа жандармов, которым больше нечего делать в канун Рождества? Ну, Карл, окон тут нет, так что есть лишь один способ проверить!..
И парень с неожиданным проворством метнулся, виляя между массивными печатными станками, к двери. Карл чертыхнулся про себя и бросился ему наперерез, едва успев отрезать Фрэнка от двери. Он был уже немолод, едва сдавал ежегодные нормативы ФБР и знал, что долго играть в салочки с двадцатилетним юношей не мог бы. Надо было вразумить Фрэнка сейчас.
- Стой! Я сказал им, что выйду первым. Выйду, когда всё уже будет кончено. Послушай, Фрэнк, можешь сам надеть на себя наручники, - Карл очень осторожно, чтоб не напугать подозреваемого, будто Фрэнк был диким животным, снял с ремня наручники и протянул ему.
- Нет-нет-нет-нет, Карл, я не могу… - отшатнулся парень, и опять этот взгляд и движения напомнили Карлу его дочь – тот раз, когда он повёл её на прививки. – Потому что я думаю, что ты врешь. Тут только ты и я, вот что я думаю. Ты и я, и тебе ещё придётся меня поймать!..
И он снова скакнул за станки – испуганный, знающий, что все кончено, но не имеющий сил принять ответственность самостоятельно.
-У нас нет на это времени!.. – взвыл Фрэнк, вновь стараясь опередить несносного глупого мальчишку. Воздух, пропитанный типографской краской и пылью, уже начинал жечь лёгкие. Лишь бы не дать Фрэнку выбежать, потому что за дверью он немедленно словит пулю. Карл видел глаза местного начальника полиции – тот был в ярости, что американский преступник обвёл их вокруг пальца, и в ещё большей ярости, что поймал этот преступника американский агент. Экстрадиция Фрэнка Абигнейла в США была почти неизбежна, а значит, закончить это дело на французской земле и на своих условиях они могли лишь одним способом – пристрелив преступника при попытке к бегству.
А напуганный мальчишка вот-вот дал бы им эту возможность.
Карл сгрёб Фрэнка за плечи и повалил на стол, когда тот уже почти добрался до двери. Впопыхах схваченный парнем ворох чеков рассыпался по полу.
- Они убьют тебя! Выйдешь наружу – и тебя застрелят, - выдохнул Карл, не выпуская угловатого, худенького парня из захвата. Боже, как же до него достучаться?! – Не глупи, Фрэнк. Поверь мне!
- А я не верю! Ты тонко всё продумал, Карл, отличный план, но тут больше никого! – упрямо и отчаянно выкрикнул Фрэнк, извиваясь в его руках. Всю свою недолгую жизнь мальчик только и делал, что убегал от проблем, неудивительно, что он отказывается верить, что они его наконец настигли…
Конечно, несмотря на сопротивление парня, Карл мог бы всё же вывести его наружу. Жандармы не решились бы стрелять во Фрэнка, рискуя задеть агента ФБР, который, к тому же, заявил бы, что подозреваемый уже был под арестом, когда началась пальба. А вот сопротивление при аресте они расписали бы самыми яркими красками, и это могло бы сильно помешать экстрадиции и ощутимо удлинить Фрэнку срок. Глупый, глупый мальчишка. Надо было непременно убедить его успокоиться и выйти самому. Но времени у Карла почти не оставалось. Что же делать?!..
Как привести в чувство заигравшегося, нашкодившего ребёнка, который не хочет никого слушать?
Решение пришло внезапно. Возможно, это была не лучшая идея, но времени на другие идеи у них не оставалось, а хороший агент умеет действовать по наитию, когда надо. Одним резким движением он сдёрнул с Фрэнка мешковатые, тоже не по размеру, штаны, а за ними и белые хлопчатобумажные трусы – наверное, такие же покупала ему когда-то мама. Фрэнк охнул и удивлённо притих.
- Карл… что ты делаешь?.. – прошептал он неожиданно тихо.
Карл сменил положение, покрепче прижимая парня к столу одной рукой (впрочем, Фрэнк неожиданно перестал сопротивляться), и встал сбоку от него. Свободной рукой он расстегнул ремень и вытащил его из брюк. Фрэнк, извернувшись, увидел это через плечо и издал беззвучный придушенный всхлип, но ничего не сказал, пока Карл складывал ремень вдвое и примеривался, глядя на тощую и бледную мальчишескую задницу. Но когда мужчина поднял руку, Фрэнк вдруг выпалил скороговоркой:
- Постой, постой, ты не можешь!! Карл, ты что делаешь?!
Мужчина вздохнул. Вообще-то он не мог, но это дело стало для него слишком личным и очень сильно изменилось с тех пор, как на месте алчного афериста, надувшего честных предпринимателей на десятки миллионов, Карл увидел испуганного заигравшегося подростка. И если, чтоб спасти этому подростку жизнь и, возможно, помочь ему прожить её лучше, требовалось сделать это, Карл готов был рискнуть своей карьерой А что-то в нём – чуть ё агента или отца? – говорил, что этого-то Фрэнку и недоставало: хорошей порки.
- То, что стоило бы сделать твоему отцу, прежде чем ты принялся за мошенничество, - только и ответил Карл, прежде чем его ремень со звучным шлепком опустился на ягодицы двадцатилетнего преступника.
Фрэнк взвизгнул.
- Ты… Ты не знаешь ничего о моём отце!! Не смей!!
Ответом ему стал свист ремня в воздухе и ещё один крепкий удар чуть повыше уже пламенеющей на коже розовой полосы. А за ним – ещё один. Фрэнк снова совсем по-детски вскрикнул.
- Я действительно мало знаю о твоём отце, - признал Карл серьёзно, - но я знаю, что мой отец, да любой хороший отец, всыпал бы мне ремня, если б я начал лгать и присваивать чужие деньги. Возможно, не вина твоего отца, что он не смог этого сделать вовремя, но тем более – должен же хоть кто-то это сделать.
В продолжение этой речи ремень взлетал и опускался, раз за разом зло впиваясь в голый, беспомощно задранный зад международного мошенника. Фрэнк вскрикивал и дёргался от каждого удара, но не пытался вырваться, лишь жалобно смотрел через плечо на своего преследователя. От этого взгляда у Карла сердце рвалось, но он понимал, что начав, надо уже сделать дело как следует.
Розовые полосы слились, окрасив ягодицы и верхнюю часть бёдер Фрэнка в светло-малиновый оттенок, памятный Карлу по самым худшим проделкам его собственных детства и отрочества. И тут из глаз международного преступника потекли слёзы. Фрэнк зарыдал, будто плотину прорвало – отчаянно, некрасиво, по-детски, громко всхлипывая и шмыгая носом.
Карл опустил ремень, немного растерянный из-за того самого эффекта, которого пытался добиться. Что он должен был делать теперь?.. Инстинкты агента ФБР молчали – но что-то много более глубокое и общечеловеческое, то, из-за чего в горле Хэнрэтти вставал ком каждый раз, как он думал об аресте этого очень умного малолетнего идиота, подсказало решение.
Он помог плачущему Фрэнку разогнуться и заключил его в неловкие объятия. Парень, продолжая всхлипывать, так же неуверенно обнял Карла в ответ, пряча зарёванное лицо у него в пиджаке. Юноша, которому отчаянно был нужен отец, и мужчина, которому не о ком было позаботиться в это Рождество.
Возможно, они простояли бы так очень долго, но в голове Карла всегда, даже в самые трогательные моменты, тикали часики, и они напомнили агенту, что у них не оставалось буквально ни секунды.
-Ну-ну… Ну всё, всё… Получил, что заслужил, и забудем об этом, - пробормотал он, поглаживая притихшего понемногу парня по спине. – Мне жаль, Фрэнк, но нам надо убираться отсюда, и быстро. Терпение французов может истощиться в любой момент… Натягивай-ка штаны.
Последний раз шмыгнув носом, Фрэнк, который сейчас точно не выглядел как человек на границе совершеннолетия, подтянул болтавшиеся между колен трусы и брюки. Карл протянул ему наручники, и тот без споров застегнул браслеты на своих запястьях.
- Я вытащу тебя, Фрэнк. Непременно. Экстрадируем тебя в Америку, а там придумаем что-нибудь. Я обещаю, - проговорил Карл, поняв вдруг, что теперь должен приложить не меньше усилий, чтоб вызволить этого несчастного ребёнка из тюрьмы, чем до сих пор прикладывал, чтоб его посадить.
- Я верю тебе, Карл, - и робкая, не похожая на наигранно-самоуверенную ухмылку «пилота» или нервический оскал загнанного мошенника, улыбка озарила заплаканное лицо Фрэнка.
А потом они вышли в морозное Рождество.
Фэндом: "Поймай меня, если сможешь"
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: Спанкинг, domestic discipline
В нос Карлу ударил запах типографской краски и разогретого металла. Но даже до того, как он ощутил эти запахи, прежде, чем услышал равномерный гул старых, из последних сил работающих печатных станков, Карл знал, что Фрэнк здесь. Не потому, что в этой деревне познакомились его мама и папа, не потому, что тут была типография, способная напечатать банковские чеки, почти идентичные настоящим – просто почувствовал Фрэнка в ярких мерцающих рождественских декорациях на улице и едва уловимом аромате запечённых гусей, несущемся из почти каждого дома...Монтриша, Франция. Сочельник, 1967 год.
В нос Карлу ударил запах типографской краски и разогретого металла. Но даже до того, как он ощутил эти запахи, прежде, чем услышал равномерный гул старых, из последних сил работающих печатных станков, Карл знал, что Фрэнк здесь. Не потому, что в этой деревне познакомились его мама и папа, не потому, что тут была типография, способная напечатать банковские чеки, почти идентичные настоящим – просто почувствовал Фрэнка в ярких мерцающих рождественских декорациях на улице и едва уловимом аромате запечённых гусей, несущемся из почти каждого дома.
И, конечно, Фрэнк был здесь – в тёмном, безо всяких гирлянд, помещении, где воняло только свежей краской. От жалости к мальчику у Карла на мгновение перехватило дыхание.
-Эй, привет, Карл! С Рождеством! И как это выходит, что мы всегда встречаемся в этот праздник? Какое-то прямо рождественское чудо! – не в меру громко поприветствовал его ничуть не удивлённый Фрэнк, высунувшись из-за станка, когда Карл остановил производство подделок, которые всё равно уже никому не пригодятся. Действительно ребёнок – ёрничающий, храбрящийся ребёнок, притворяющийся, что не знает, где нашкодил, и что всё ему нипочём.
Сейчас, глядя на Фрэнка Абигнейла, неестественно хохочущего в слишком большой для него майке, Карл удивлялся, как не понял этого сразу. Как со своим многолетним опытом в ФБР мог хоть на секунду принять его за взрослого. Хитроумный, находчивый и отлично разбирающийся в подделке чеков, он всё же был сущее дитя, не дотягивающее даже до тех двадцати с небольшим лет, которые Фрэнк и правда прожил на свете. Да он ни на день не повзрослел с тех пор, как обиделся на банки за папу, когда ему едва исполнилось тринадцать.
А Карл был здесь, чтоб арестовать этого заигравшегося ребёнка. От этой мысли тошнило.
- Ты не голоден? Попробуй фасоли, тут шикарная фасоль!.. – Фрэнк метнулся к прислоненной к станку кастрюльке. Карл вспомнил, как дочь когда-то начала спрашивать его, что на ужин, и пойдут ли они на выходных в зоопарк, и существуют ли пришельцы, когда он как-то вошёл на кухню и увидел её с банкой печенья в руках, которую она невесть как достала с верхней полки. Арестовывать ребёнка, боже.
- Фрэнк, послушай… Снаружи ждёт французская полиция. Они собирались сами тебя арестовать, но я убедил их, что в этом должен участвовать представитель американской стороны. Мне разрешили с тобой поговорить самому за то, что я подсказал им, где ты прячешься.
- Ты вооружен? – прервал его Фрэнк с набитым ртом.
Карл вздохнул и распахнул полы плаща.
- Нет.
-О, значит, ты думаешь, что я просто так тебе поверю? – усмехнулся Фрэнк, утирая губы рукой, и Карл в очередной раз изумился, как этот чуть переросший тринадцатилетка вообще мог выдавать себя за пилота, за адвоката, хоть за кого-то взрослого. – Просто поверю, что за дверью – целая толпа жандармов, которым больше нечего делать в канун Рождества? Ну, Карл, окон тут нет, так что есть лишь один способ проверить!..
И парень с неожиданным проворством метнулся, виляя между массивными печатными станками, к двери. Карл чертыхнулся про себя и бросился ему наперерез, едва успев отрезать Фрэнка от двери. Он был уже немолод, едва сдавал ежегодные нормативы ФБР и знал, что долго играть в салочки с двадцатилетним юношей не мог бы. Надо было вразумить Фрэнка сейчас.
- Стой! Я сказал им, что выйду первым. Выйду, когда всё уже будет кончено. Послушай, Фрэнк, можешь сам надеть на себя наручники, - Карл очень осторожно, чтоб не напугать подозреваемого, будто Фрэнк был диким животным, снял с ремня наручники и протянул ему.
- Нет-нет-нет-нет, Карл, я не могу… - отшатнулся парень, и опять этот взгляд и движения напомнили Карлу его дочь – тот раз, когда он повёл её на прививки. – Потому что я думаю, что ты врешь. Тут только ты и я, вот что я думаю. Ты и я, и тебе ещё придётся меня поймать!..
И он снова скакнул за станки – испуганный, знающий, что все кончено, но не имеющий сил принять ответственность самостоятельно.
-У нас нет на это времени!.. – взвыл Фрэнк, вновь стараясь опередить несносного глупого мальчишку. Воздух, пропитанный типографской краской и пылью, уже начинал жечь лёгкие. Лишь бы не дать Фрэнку выбежать, потому что за дверью он немедленно словит пулю. Карл видел глаза местного начальника полиции – тот был в ярости, что американский преступник обвёл их вокруг пальца, и в ещё большей ярости, что поймал этот преступника американский агент. Экстрадиция Фрэнка Абигнейла в США была почти неизбежна, а значит, закончить это дело на французской земле и на своих условиях они могли лишь одним способом – пристрелив преступника при попытке к бегству.
А напуганный мальчишка вот-вот дал бы им эту возможность.
Карл сгрёб Фрэнка за плечи и повалил на стол, когда тот уже почти добрался до двери. Впопыхах схваченный парнем ворох чеков рассыпался по полу.
- Они убьют тебя! Выйдешь наружу – и тебя застрелят, - выдохнул Карл, не выпуская угловатого, худенького парня из захвата. Боже, как же до него достучаться?! – Не глупи, Фрэнк. Поверь мне!
- А я не верю! Ты тонко всё продумал, Карл, отличный план, но тут больше никого! – упрямо и отчаянно выкрикнул Фрэнк, извиваясь в его руках. Всю свою недолгую жизнь мальчик только и делал, что убегал от проблем, неудивительно, что он отказывается верить, что они его наконец настигли…
Конечно, несмотря на сопротивление парня, Карл мог бы всё же вывести его наружу. Жандармы не решились бы стрелять во Фрэнка, рискуя задеть агента ФБР, который, к тому же, заявил бы, что подозреваемый уже был под арестом, когда началась пальба. А вот сопротивление при аресте они расписали бы самыми яркими красками, и это могло бы сильно помешать экстрадиции и ощутимо удлинить Фрэнку срок. Глупый, глупый мальчишка. Надо было непременно убедить его успокоиться и выйти самому. Но времени у Карла почти не оставалось. Что же делать?!..
Как привести в чувство заигравшегося, нашкодившего ребёнка, который не хочет никого слушать?
Решение пришло внезапно. Возможно, это была не лучшая идея, но времени на другие идеи у них не оставалось, а хороший агент умеет действовать по наитию, когда надо. Одним резким движением он сдёрнул с Фрэнка мешковатые, тоже не по размеру, штаны, а за ними и белые хлопчатобумажные трусы – наверное, такие же покупала ему когда-то мама. Фрэнк охнул и удивлённо притих.
- Карл… что ты делаешь?.. – прошептал он неожиданно тихо.
Карл сменил положение, покрепче прижимая парня к столу одной рукой (впрочем, Фрэнк неожиданно перестал сопротивляться), и встал сбоку от него. Свободной рукой он расстегнул ремень и вытащил его из брюк. Фрэнк, извернувшись, увидел это через плечо и издал беззвучный придушенный всхлип, но ничего не сказал, пока Карл складывал ремень вдвое и примеривался, глядя на тощую и бледную мальчишескую задницу. Но когда мужчина поднял руку, Фрэнк вдруг выпалил скороговоркой:
- Постой, постой, ты не можешь!! Карл, ты что делаешь?!
Мужчина вздохнул. Вообще-то он не мог, но это дело стало для него слишком личным и очень сильно изменилось с тех пор, как на месте алчного афериста, надувшего честных предпринимателей на десятки миллионов, Карл увидел испуганного заигравшегося подростка. И если, чтоб спасти этому подростку жизнь и, возможно, помочь ему прожить её лучше, требовалось сделать это, Карл готов был рискнуть своей карьерой А что-то в нём – чуть ё агента или отца? – говорил, что этого-то Фрэнку и недоставало: хорошей порки.
- То, что стоило бы сделать твоему отцу, прежде чем ты принялся за мошенничество, - только и ответил Карл, прежде чем его ремень со звучным шлепком опустился на ягодицы двадцатилетнего преступника.
Фрэнк взвизгнул.
- Ты… Ты не знаешь ничего о моём отце!! Не смей!!
Ответом ему стал свист ремня в воздухе и ещё один крепкий удар чуть повыше уже пламенеющей на коже розовой полосы. А за ним – ещё один. Фрэнк снова совсем по-детски вскрикнул.
- Я действительно мало знаю о твоём отце, - признал Карл серьёзно, - но я знаю, что мой отец, да любой хороший отец, всыпал бы мне ремня, если б я начал лгать и присваивать чужие деньги. Возможно, не вина твоего отца, что он не смог этого сделать вовремя, но тем более – должен же хоть кто-то это сделать.
В продолжение этой речи ремень взлетал и опускался, раз за разом зло впиваясь в голый, беспомощно задранный зад международного мошенника. Фрэнк вскрикивал и дёргался от каждого удара, но не пытался вырваться, лишь жалобно смотрел через плечо на своего преследователя. От этого взгляда у Карла сердце рвалось, но он понимал, что начав, надо уже сделать дело как следует.
Розовые полосы слились, окрасив ягодицы и верхнюю часть бёдер Фрэнка в светло-малиновый оттенок, памятный Карлу по самым худшим проделкам его собственных детства и отрочества. И тут из глаз международного преступника потекли слёзы. Фрэнк зарыдал, будто плотину прорвало – отчаянно, некрасиво, по-детски, громко всхлипывая и шмыгая носом.
Карл опустил ремень, немного растерянный из-за того самого эффекта, которого пытался добиться. Что он должен был делать теперь?.. Инстинкты агента ФБР молчали – но что-то много более глубокое и общечеловеческое, то, из-за чего в горле Хэнрэтти вставал ком каждый раз, как он думал об аресте этого очень умного малолетнего идиота, подсказало решение.
Он помог плачущему Фрэнку разогнуться и заключил его в неловкие объятия. Парень, продолжая всхлипывать, так же неуверенно обнял Карла в ответ, пряча зарёванное лицо у него в пиджаке. Юноша, которому отчаянно был нужен отец, и мужчина, которому не о ком было позаботиться в это Рождество.
Возможно, они простояли бы так очень долго, но в голове Карла всегда, даже в самые трогательные моменты, тикали часики, и они напомнили агенту, что у них не оставалось буквально ни секунды.
-Ну-ну… Ну всё, всё… Получил, что заслужил, и забудем об этом, - пробормотал он, поглаживая притихшего понемногу парня по спине. – Мне жаль, Фрэнк, но нам надо убираться отсюда, и быстро. Терпение французов может истощиться в любой момент… Натягивай-ка штаны.
Последний раз шмыгнув носом, Фрэнк, который сейчас точно не выглядел как человек на границе совершеннолетия, подтянул болтавшиеся между колен трусы и брюки. Карл протянул ему наручники, и тот без споров застегнул браслеты на своих запястьях.
- Я вытащу тебя, Фрэнк. Непременно. Экстрадируем тебя в Америку, а там придумаем что-нибудь. Я обещаю, - проговорил Карл, поняв вдруг, что теперь должен приложить не меньше усилий, чтоб вызволить этого несчастного ребёнка из тюрьмы, чем до сих пор прикладывал, чтоб его посадить.
- Я верю тебе, Карл, - и робкая, не похожая на наигранно-самоуверенную ухмылку «пилота» или нервический оскал загнанного мошенника, улыбка озарила заплаканное лицо Фрэнка.
А потом они вышли в морозное Рождество.
-
-
04.07.2016 в 05:22Большущее спасибище за такой отличный подарок!!
Да и в самом фильме - имхо)) - едва ли не в каждом кадре прям чувствовалось, что именно вот этого Фрэнку и не хватало все эти годы))) Так что, опять же, смело можно считать что этот фанфик вырезанной сценой из фильма
(я вот лично так делать и буду)))
а ещё отдельно рада, что из трёх вариантов ты выбрал именно этот
-
-
04.07.2016 в 07:20-
-
04.07.2016 в 07:22Я очень рад, что понравилось. А то как-то не был ни в чем уверен...
-
-
04.07.2016 в 13:10И момент, когда всё случилось, на мой взгляд, ты подгадал удачно! Вот, правда, как будто вырезанная сценка))
Очень хотела прочесть ещё в воскресение, да не успела - как раз собиралась уезжать уже... (Успела только одним глазочком буквально прочесть, что история будет по "Поймай меня, если сможешь"))) А как вернулась, так сразу и полезла читать =) Было очень интересно узнать, как ты всё это оформишь и как вообще что
Да я бы, если честно, и не стала просить
кого ни попадяпро них написать, если бы не была уверена в фикрайтере.Единственное, с рейтингом, мне кажется, немного перестраховался) Вроде, всё довольно невинно у них там даже с учётом кинка. Но это в любом случае совершенно не принципиальный момент) Да и вообще, тоже, своего рода, дополнительная интрига)))