Прочитал ещё в том году две небольшие книжицы Данте Алигьери. Специфично.
"Монархия" - политически-философский трактат, и в этом жанре творчество Данте составляет разительный контраст с его же стихотворными произведениями. Слово "монархия" тут имеет не привычный нам смысл, но обозначает специально единую мировую власть, которую Данте ассоциирует с римской империей. Понятно, что это трактат весьма актуальный для своего времени, на злобу дня - в пользу Генгриха VII, как раз тогда вторгшегося в Италию. Книга разбита на три раздела. В первом Данте доказывает, что единая всемирная власть есть безусловное благо, поскольку Бог и природа благоприятствуют всему единому и цельному, а разнообразие - явный признак безусловного зла, а также потому, что справедливо и беспристрастное правление может осуществлять лишь абсолютный владыка, которому нечего желать и некому завидовать. Во второй Данте указывает, что всемирной империей должна быть римская империя - что ясно из того, что она уже правила всем миром (он настаивает, что именно всем, никак не комментируя явную историческую некорректность этого утверждения), а Бог не допустил бы этого, не будь такой порядок праведным. Наконец, в третьей главе Данте доказывает, что власть императоров не зависит от власти пап - поскольку, во-первых, в противном случае она не была бы в истинном смысле монархической, во-вторых, существовала и до церкви и, наконец, понтифик не наделён соответствующими полномочиями. Человек предназначен, будучи и тленным, и бессмертным по своей природе, двум целям, и земному его счастью способствует государство, как вечному спасению - церковь, оба действуя независимо друг от друга.
Это едва ли не первый текст, прочитанный мной от начала и до конца, который был бы столь ярким образцом схоластики. Рассуждения нарочито разделены на силлогизмы, причём Данте не ленится указать, по какой фигуре проводит то или иное доказательство. Исключительно в рамках формальной логики - одновременно крайне занудно и невероятно наивно - он обосновывает все свои суждения, на взгляд современного читателя не весьма убедительно. Посылки Данте при этом иногда вызывают немалое удивление (не могу не отметить, что однажды он мельком замечает, что, поскольку изъяны не могли содержаться в замысле или творческой способности Бога, то за несовершенство их реализации ответственна материя - взгляд вполне гностический).
Текст, как ни прискорбно, не очень богатый мыслью и крайне сухой и переусложненный по форме, читать стоит разве что в порядке ознакомления с политической мыслью раннего Возрождения.
"Новая жизнь" это вроде бы автобиографическая повесть... Но воспринять её как таковую, по-моему, невозможно. Каждый описанный эпизод служит предисловием и комментарием к какому-либо сонету или канцоне, помещённым тут же, и ясно, что именно стихотворения для замысла автора первичны, ибо, во-первых, повествование отрывочно и ни одной сцены, не относящейся к какому-либо сонету, в книге просто нет, за исключением только первого знакомства с Беатриче (которое, впрочем, нужно, чтоб отчасти пояснить сонет более поздний); во-вторых же и сами описания этих эпизодов явственно следуют за стихотворением, вплоть до описания в прозе явлений, описанных метафорически в стихах (таких, как разговор с любовью или собственными органами зрения), причём, опять же, ни единой детали, не отражённой в сонетах и канцонах, не сообщается. Я позволю себе пойти ещё дальше и предположить, что часть этих эпизодов домыслена и выдумана post factum, вписана во вполне литературную историю любви к Беатриче: действительно ли стихи то к той, то к этой даме Данте годами писал только для прикрытия?.. Позволю себе в этом усомниться, особенно учитывая, как неловко звучат его объяснения по этому поводу. "Новая жизнь" - произведение очень куртуазно-средневековое, автор заведомо знает, что истинная любовь должна быть одна-единственная, и при том возвышенная, платонически-удалённая, и творит вокруг своих стихотворений миф о ней. Едва ли в "Новой жизни" больше реальной Беатриче, чем в "Божественной комедии"...
Сонеты при этом очень хороши. Изящная и в то же время простая форма сочетается со сдержанно-формализованным, однако и трогательным образным рядом. В сонетах Данте почти нет чувственности, зато в избытке трепетного восхищения, причем восхищения в первую очередь добродетельностью воспеваемой донны - эти стихотворения принадлежат скорее Средневековью, чем Новому времени. Лирический герой большей частью проливает слёзы либо, поражённый, не находит слов пред лицом своей мадонны. Особенно тронули меня "Взирает на достойнейшее тот...", "Всё, что мятежно в мыслях, умолкает..." и, конечно, "Не ты ли тот, чей стих, не умолкая...".
К сожалению. в "Новой жизни" особенно разительно отличие между Данте-поэтом и Данте-прозаиком. Комментируя собственные сонеты, он пересказывает их сухим, едва ли не казённым языком, дробит, поясняя (без видимой нужды) почти каждую строчку, и читать всё это прямо мучительно.
В общем, вывод - Данте Алигьери нужно любить за стихи, а вот прозы его лучше избегать.