Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Текст написан для конкурса на Storymaker с темой "То, что будет после". И даже занял там второе место... на мой субъективный взгляд, незаслуженно, но уж оставим глас народа народу. Так или иначе это, возможно, делает его заслуживающим вашего внимания. сам я никак не могу решить, провал это или успех, поэтому мнения читателей были бы мне особенно интересны. И да, ваши трактовки - тоже, а то автор, как обычно, оказывается, писал не о том, о чём читатели прочли...
Текст самую чуточку отшлифован в сравнении с конкурсным вариантом.
Рейтинг примерно R - в общем, много трупов, кровищи и ужасов всяких, ничего неожиданного от меня.
.
Планета Нибиру засияла на небосводе в конце года две тысячи двенадцатого от рождения Назарянина и начале лета семь тысяч пятьсот двадцать первого от сотворения мира, на исходе Швета-вараха кальпы, в год, когда Солнце Землетрясений должно было закатиться, засияла кровавым багрянцем...Планета Нибиру засияла на небосводе в конце года две тысячи двенадцатого от рождения Назарянина и начале лета семь тысяч пятьсот двадцать первого от сотворения мира, на исходе Швета-вараха кальпы, в год, когда Солнце Землетрясений должно было закатиться, засияла кровавым багрянцем. То была Звезда Полынь, и её появление знаменовало окончание всякой хронологии.
Могучая гравитация новой планеты превратила земные океаны в клокочущие котлы, раз за разом переливающиеся через край. Миллионы тонн мутной солёной воды с грохотом излились на улицы приморских городов. Небоскрёбы Токио оседали, как песчаные замки в приличной волне. Статую Свободы снесло в Атлантику, но на Манхэттене не осталось никого, кто мог бы сокрушаться об этой потере. Дворцы и соборы Венеции менее чем за час стали заготовкой для рифов, а её жители – кормом для их обитателей. По всему миру волны бились в окна верхних этажей, воды несли разбухшие трупы, рыбы выедали людские языки, снуя между затонувшими машинами…
Места, которые не опустошили наводнения и не опустошили эпидемии, вызванные смрадом тысяч выброшенных прибоем трупов, охватила паника. Самозваные пророки взбирались на обугленные остовы машин и подножия памятников и исступлённо кричали про гнев Божий, про возмездие Матери-Земли, про олигархические правительства, приведшие Землю к кризису, про пробуждение древних богов хаоса… Одних забрасывали камнями или разрывали на части, другие становились вождями тысяч испуганных, жаждущих ответов полуголодных людей. Но независимо от исхода, с каждым днём число провозвестников Конца росло.
Над миром пылала багряная звезда.
Над Аризоной прошёл небывалых масштабов дождь из лягушек, и машины вязли в массе расплющенных зеленоватых тел. В Уругвае летающее блюдце сожгло зелёным лучом смерти более пятисот голов скота. Над Лурдом множество людей видело в небесах лучника на белом коне, что вышел, как победоносный, и чтобы победить. В ливерпульской галерее Тейт портреты Мэрилин Монро плакали кровью.
Кто нажал на кнопку, так и осталось загадкой. Очевидно, кто-то из добропорядочных христиан, какие только и могут попасть в президентскую администрацию или Пентагон, решил, что Бог карает терпимость к еретикам и язычникам на Ближнем Востоке. Тегеран на мгновение осветило сияние тысячи солнц, а потом освещать стало нечего. Ракета за ракетой неслись вниз, как пылающие слёзы божества, и на многие километры пески пустынь обратились в блестящее стекло…
А потом выяснилось, что у Ирана всё-таки было ядерное оружие.
Лишь немногим странам посчастливилось остаться в стороне, когда мир охватил пожар, - система взаимных обязательств и неразборчивого возмездия, созданная, чтоб этот день не настал, теперь стала залогом всеобщей гибели. Большинство значимых столиц – из тех, что ещё не погрузились в море, - превратились в обожжённые скелеты самих себя. Небоскрёбы и готические соборы прокопчёнными остовами вздымались над этими новыми циклопическими кладбищами.
В городах же, которые миновало стерильное разрушение ядерным пламенем, то же повторялось в меньшем масштабе. Предводительствуемые невыбритыми, трясущимися в экстазе откровения пророками или сами обнаружившие причину всех зол, они набрасывались на нечестивцев, еретиков и идолопоклонников – поджигали их дома, забрасывали камнями, на месте размазывали в кровавую слизь всем, что под руку подвернётся, и втаскивали в церкви, забивая ржавой арматурой на алтарях… Наиболее экзальтированные опознавали в виновниках мировой катастрофы себя или догадывались вдруг, что им предназначено понести безвинно грехи человечества во имя любви и великого своего смирения – и рядом с вдохновенными карателями безверия носились дымные живые факелы или свисали с деревьев великие, но раскаявшиеся грешники.
Многие, впрочем, отреагировали противоположным образом, решив в последние дни своей жизни получить всё, чего им не хватало прежде. Толпы мародёров взламывались в супермаркеты, вынося вещи, которые едва ли могли теперь использовать… Из ювелирных магазинов с хохотом выскакивали с головы до ног одетые в золото безумцы. Отбросив всякое представление о стыде и приличиях, люди спаривались на мраморных полах музеев или посреди городских парков, предлагая себя любому встречному или, не спросив, присоединяясь к чужой оргии… Часто и то, и другое происходило на одной улице, и лютеране распевали восторженные гимны, сжигая на куче искорёженных машин семью католиков, пока в свете пламени в двадцати шагах от них толстая сорокалетняя секретарша увлечённо стонала под лысеющим слесарем, уронившим супер-плоский телевизор на мостовую поблизости… Небеса над теми и другими постепенно скрывал радиоактивный пепел.
В Нюрнберге родился ребёнок с глазами старика и, обратившись к одной из немногих акушерок города, что ещё продолжала выполнять свой долг, несмотря на панику, попросил убить его, чтоб ему не видеть грядущего. Акушерка умерла от инфаркта на том же месте, насмерть придавив младенчика своим весом при падении.
Океаны вновь пришли в движение, и на сей раз целые острова погружались под воду, будто утратив опору. Лицо Земли менялось до неузнаваемости, но более не осталось никого, кто мог бы это оценить. Воды взбухли горбом, который с грохотом тысячи водопадов прорвали десять рогов. Из моря медленно и величаво поднялось семь голов, каждая – размеров с громадный дворец, семь неописуемо уродливых голов, покрытых осклизлыми водорослями и полипами. Они открыли семь пастей, и мир огласил рёв, слышный от вершин Тибета до амазонских джунглей, где и до сих пор не ступала нога человека.
На руинах близ Мегиддо выпала кровавая роса. В провинции Хубэй в один день родилось шесть шестиголовых телят с шестью рожками на каждой голове. Тучи саранчи опустились на Калининград, так что стен нельзя было разглядеть под копошащимися насекомыми. Над Оттавой в течение трёх часов шёл дождь из камней, и великое множество людей было убито булыжниками, пробивающими даже крыши.
Земную кору свело грандиозной судорогой, и горы рассыпались, как карточные домики, а города обрушивались на своих жителей раньше, чем те успевали испугаться. Урал обратился в грандиозную рваную рану, разделившую Европу и Азию бездной мутных бурлящих вод. Миазмы миллионов трупов отравили реки, ручьи и самый воздух, к мародёрам и верующим присоединилась третья группа – больных, пошатывающихся от истощения, бьющихся в лихорадке и всё чаще падающих в лужи собственной гнойной рвоты, чтоб более не подняться. Под тёмно-багряными небесами, затянутыми погребальным пеплом цивилизации, люди более не различали дня и ночи.
Протяжный звук Гьяллархорна разнёсся от полюса до полюса.
Врата Ада отворились.
По улицам Ташкента пронёсся на освежёванном коне Аттила, Бич Божий, дымясь как пережаренная отбивная и срубая головы всем встречным. Калигула с истерическим смехом скакал по крышам Ямусукро, и ошмётки его ободранной кожи развевались на ветру. Жак де Молэ с безумным воем насиловал мальчиков в руинах Парижа. Цинь Шихуан пожирал безгубым ртом человеческие лица в Топике, штат Канзас. Джеффри Дамер вошёл в собор святого Витта, волоча свои кишки как шлейф, и пал на колени пред алтарём, который немедленно загорелся.
В пепельных небесах визжали, как безумные чайки, демоны, и их раздувшиеся гангренозные уды болтались в такт хлопанью перепончатых крыльев. Бесы бродили меж обугленных стволов там, где раньше были леса, хватая всех, кого могли заприметить своими вывернутыми жучиными буркалами. Черти ползали по стенам осыпавшихся небоскрёбов, истекая смердящей слюной при виде беззащитных людей внизу, стуча от возбуждения суставчатыми кровоточащими хвостами…
Тор разбил все головы вышедшего из моря зверя одним могучим ударом, и эта молния на мгновение осветила весь мир так, что многие ослепли, а гром оглушил ещё столько же несчастных, но и сам Триждырождённый увлечён был в солёную бездну, обвитый и в смерти могучими кольцами шей.
Сияющий меч от горизонта до горизонта пронёсся над землёю, как коса над зрелыми колосьями.
Небо свернулось, словно свиток, и те, кто глядели вверх в этот миг, тщетно выцарапывали себе глаза, пытаясь избежать того, что увидели за ним.
Конец наступил.
***
-Саш… Просыпайся давай. Встава-а-ать.
Парень вздохнул и пробурчал что-то невнятное. Протёр глаза. Поглядел на предсказуемый бугор под одеялом – вот же Ленка, почему не разбудить его приятным способом хоть разок? Нет же, блин. Сашка потянулся, натянул носки, джинсы и грязную футболку.
-Сходи за продуктами. Завтрак не из чего готовить.
Ленка сидела на заднице и, кажется, могла бы и сама сходить, но парень ничего не сказал. Русый хвост, спускающийся на костлявые плечи, на одном из которых красовалась идеально круглая родинка, как всегда, умиротворил его совершенно. Какого, в сущности, хрена? Может и сходить один раз. Это ж Ленка всё-таки…
Саша вздохнул и пополз по проходу под обрушившимися бетонными перекрытиями. Принюхался – серой, дерьмом и миррой не пахло, значит, демонов рядом нет. Стараясь не наступать на кости, он побрёл привычным маршрутом к остаткам супермаркета. Консервов ещё хватит на пару месяцев, а там… что-нибудь придумаем.
Текст самую чуточку отшлифован в сравнении с конкурсным вариантом.
Рейтинг примерно R - в общем, много трупов, кровищи и ужасов всяких, ничего неожиданного от меня.
.
Планета Нибиру засияла на небосводе в конце года две тысячи двенадцатого от рождения Назарянина и начале лета семь тысяч пятьсот двадцать первого от сотворения мира, на исходе Швета-вараха кальпы, в год, когда Солнце Землетрясений должно было закатиться, засияла кровавым багрянцем...Планета Нибиру засияла на небосводе в конце года две тысячи двенадцатого от рождения Назарянина и начале лета семь тысяч пятьсот двадцать первого от сотворения мира, на исходе Швета-вараха кальпы, в год, когда Солнце Землетрясений должно было закатиться, засияла кровавым багрянцем. То была Звезда Полынь, и её появление знаменовало окончание всякой хронологии.
Могучая гравитация новой планеты превратила земные океаны в клокочущие котлы, раз за разом переливающиеся через край. Миллионы тонн мутной солёной воды с грохотом излились на улицы приморских городов. Небоскрёбы Токио оседали, как песчаные замки в приличной волне. Статую Свободы снесло в Атлантику, но на Манхэттене не осталось никого, кто мог бы сокрушаться об этой потере. Дворцы и соборы Венеции менее чем за час стали заготовкой для рифов, а её жители – кормом для их обитателей. По всему миру волны бились в окна верхних этажей, воды несли разбухшие трупы, рыбы выедали людские языки, снуя между затонувшими машинами…
Места, которые не опустошили наводнения и не опустошили эпидемии, вызванные смрадом тысяч выброшенных прибоем трупов, охватила паника. Самозваные пророки взбирались на обугленные остовы машин и подножия памятников и исступлённо кричали про гнев Божий, про возмездие Матери-Земли, про олигархические правительства, приведшие Землю к кризису, про пробуждение древних богов хаоса… Одних забрасывали камнями или разрывали на части, другие становились вождями тысяч испуганных, жаждущих ответов полуголодных людей. Но независимо от исхода, с каждым днём число провозвестников Конца росло.
Над миром пылала багряная звезда.
Над Аризоной прошёл небывалых масштабов дождь из лягушек, и машины вязли в массе расплющенных зеленоватых тел. В Уругвае летающее блюдце сожгло зелёным лучом смерти более пятисот голов скота. Над Лурдом множество людей видело в небесах лучника на белом коне, что вышел, как победоносный, и чтобы победить. В ливерпульской галерее Тейт портреты Мэрилин Монро плакали кровью.
Кто нажал на кнопку, так и осталось загадкой. Очевидно, кто-то из добропорядочных христиан, какие только и могут попасть в президентскую администрацию или Пентагон, решил, что Бог карает терпимость к еретикам и язычникам на Ближнем Востоке. Тегеран на мгновение осветило сияние тысячи солнц, а потом освещать стало нечего. Ракета за ракетой неслись вниз, как пылающие слёзы божества, и на многие километры пески пустынь обратились в блестящее стекло…
А потом выяснилось, что у Ирана всё-таки было ядерное оружие.
Лишь немногим странам посчастливилось остаться в стороне, когда мир охватил пожар, - система взаимных обязательств и неразборчивого возмездия, созданная, чтоб этот день не настал, теперь стала залогом всеобщей гибели. Большинство значимых столиц – из тех, что ещё не погрузились в море, - превратились в обожжённые скелеты самих себя. Небоскрёбы и готические соборы прокопчёнными остовами вздымались над этими новыми циклопическими кладбищами.
В городах же, которые миновало стерильное разрушение ядерным пламенем, то же повторялось в меньшем масштабе. Предводительствуемые невыбритыми, трясущимися в экстазе откровения пророками или сами обнаружившие причину всех зол, они набрасывались на нечестивцев, еретиков и идолопоклонников – поджигали их дома, забрасывали камнями, на месте размазывали в кровавую слизь всем, что под руку подвернётся, и втаскивали в церкви, забивая ржавой арматурой на алтарях… Наиболее экзальтированные опознавали в виновниках мировой катастрофы себя или догадывались вдруг, что им предназначено понести безвинно грехи человечества во имя любви и великого своего смирения – и рядом с вдохновенными карателями безверия носились дымные живые факелы или свисали с деревьев великие, но раскаявшиеся грешники.
Многие, впрочем, отреагировали противоположным образом, решив в последние дни своей жизни получить всё, чего им не хватало прежде. Толпы мародёров взламывались в супермаркеты, вынося вещи, которые едва ли могли теперь использовать… Из ювелирных магазинов с хохотом выскакивали с головы до ног одетые в золото безумцы. Отбросив всякое представление о стыде и приличиях, люди спаривались на мраморных полах музеев или посреди городских парков, предлагая себя любому встречному или, не спросив, присоединяясь к чужой оргии… Часто и то, и другое происходило на одной улице, и лютеране распевали восторженные гимны, сжигая на куче искорёженных машин семью католиков, пока в свете пламени в двадцати шагах от них толстая сорокалетняя секретарша увлечённо стонала под лысеющим слесарем, уронившим супер-плоский телевизор на мостовую поблизости… Небеса над теми и другими постепенно скрывал радиоактивный пепел.
В Нюрнберге родился ребёнок с глазами старика и, обратившись к одной из немногих акушерок города, что ещё продолжала выполнять свой долг, несмотря на панику, попросил убить его, чтоб ему не видеть грядущего. Акушерка умерла от инфаркта на том же месте, насмерть придавив младенчика своим весом при падении.
Океаны вновь пришли в движение, и на сей раз целые острова погружались под воду, будто утратив опору. Лицо Земли менялось до неузнаваемости, но более не осталось никого, кто мог бы это оценить. Воды взбухли горбом, который с грохотом тысячи водопадов прорвали десять рогов. Из моря медленно и величаво поднялось семь голов, каждая – размеров с громадный дворец, семь неописуемо уродливых голов, покрытых осклизлыми водорослями и полипами. Они открыли семь пастей, и мир огласил рёв, слышный от вершин Тибета до амазонских джунглей, где и до сих пор не ступала нога человека.
На руинах близ Мегиддо выпала кровавая роса. В провинции Хубэй в один день родилось шесть шестиголовых телят с шестью рожками на каждой голове. Тучи саранчи опустились на Калининград, так что стен нельзя было разглядеть под копошащимися насекомыми. Над Оттавой в течение трёх часов шёл дождь из камней, и великое множество людей было убито булыжниками, пробивающими даже крыши.
Земную кору свело грандиозной судорогой, и горы рассыпались, как карточные домики, а города обрушивались на своих жителей раньше, чем те успевали испугаться. Урал обратился в грандиозную рваную рану, разделившую Европу и Азию бездной мутных бурлящих вод. Миазмы миллионов трупов отравили реки, ручьи и самый воздух, к мародёрам и верующим присоединилась третья группа – больных, пошатывающихся от истощения, бьющихся в лихорадке и всё чаще падающих в лужи собственной гнойной рвоты, чтоб более не подняться. Под тёмно-багряными небесами, затянутыми погребальным пеплом цивилизации, люди более не различали дня и ночи.
Протяжный звук Гьяллархорна разнёсся от полюса до полюса.
Врата Ада отворились.
По улицам Ташкента пронёсся на освежёванном коне Аттила, Бич Божий, дымясь как пережаренная отбивная и срубая головы всем встречным. Калигула с истерическим смехом скакал по крышам Ямусукро, и ошмётки его ободранной кожи развевались на ветру. Жак де Молэ с безумным воем насиловал мальчиков в руинах Парижа. Цинь Шихуан пожирал безгубым ртом человеческие лица в Топике, штат Канзас. Джеффри Дамер вошёл в собор святого Витта, волоча свои кишки как шлейф, и пал на колени пред алтарём, который немедленно загорелся.
В пепельных небесах визжали, как безумные чайки, демоны, и их раздувшиеся гангренозные уды болтались в такт хлопанью перепончатых крыльев. Бесы бродили меж обугленных стволов там, где раньше были леса, хватая всех, кого могли заприметить своими вывернутыми жучиными буркалами. Черти ползали по стенам осыпавшихся небоскрёбов, истекая смердящей слюной при виде беззащитных людей внизу, стуча от возбуждения суставчатыми кровоточащими хвостами…
Тор разбил все головы вышедшего из моря зверя одним могучим ударом, и эта молния на мгновение осветила весь мир так, что многие ослепли, а гром оглушил ещё столько же несчастных, но и сам Триждырождённый увлечён был в солёную бездну, обвитый и в смерти могучими кольцами шей.
Сияющий меч от горизонта до горизонта пронёсся над землёю, как коса над зрелыми колосьями.
Небо свернулось, словно свиток, и те, кто глядели вверх в этот миг, тщетно выцарапывали себе глаза, пытаясь избежать того, что увидели за ним.
Конец наступил.
***
-Саш… Просыпайся давай. Встава-а-ать.
Парень вздохнул и пробурчал что-то невнятное. Протёр глаза. Поглядел на предсказуемый бугор под одеялом – вот же Ленка, почему не разбудить его приятным способом хоть разок? Нет же, блин. Сашка потянулся, натянул носки, джинсы и грязную футболку.
-Сходи за продуктами. Завтрак не из чего готовить.
Ленка сидела на заднице и, кажется, могла бы и сама сходить, но парень ничего не сказал. Русый хвост, спускающийся на костлявые плечи, на одном из которых красовалась идеально круглая родинка, как всегда, умиротворил его совершенно. Какого, в сущности, хрена? Может и сходить один раз. Это ж Ленка всё-таки…
Саша вздохнул и пополз по проходу под обрушившимися бетонными перекрытиями. Принюхался – серой, дерьмом и миррой не пахло, значит, демонов рядом нет. Стараясь не наступать на кости, он побрёл привычным маршрутом к остаткам супермаркета. Консервов ещё хватит на пару месяцев, а там… что-нибудь придумаем.
@темы: расчленёнка, АдЪ, типа творчество
- примерно это я и ожидал быувидеть в экскурсии но Нью-Йорку...
- Роланд испытывает больше энтузиазма по поводу своей музыки, чем стоило бы.
- мэр просто смехотворно неприятен. 
- первое появление Пайпера обставлено крайне пафосно...
- ...и дальше он ведёт себя лишь более вызывающе.
- заклинатель призраков как он есть.
- его маленький секрет под плащом. 
- не пейринг, они просто падают.
- не стройте рожи...
- ...а то станете вот такими, дети!
- скрипка пала смертью храбрых.